Мақсуд Бекжон

(Друзьям, провинциалам – художнику Шухрату Бабажану и режиссеру Сали Давлетову посвящаю)

В этой неподвижности глаз Провинциала есть нечто фундаментальное, прочное, незыблемое. Все, что отражается на сей стеклянной поверхности разбивается вдребезги соприкасаясь с каменной, бесстрастной, непоколебимой прочностью. Взгляд этот может быть обращен куда угодно: вдаль – сквозь предмета обозрения, в бок- мимо объекта сосредоточения или даже во внутрь себя – полностью игнорируя собеседника стоявшего перед ним и разговаривающего с ним. Провинциал может общаться одновременно с двумя собеседниками на разные темы и при этом даже противопоставляя их друг-другу или еще хуже, со невнятным бормотанием “говорить за спиной”, если можно так выразиться, стоявшего перед ним.

Но нельзя воспринимать такую, казалось бы “многоликость” провинциала как лицемерие, так как он это делает совершенно невинно, почти как ребенок не осознающий того, как он выглядит со стороны и совершенно не думающий о том впечатление которое он может производить на окружающих. Его “отвлеченность”, его “отсутствие” перед собеседником и даже его сарказм и “сплетня” есть не что иное, как великая ценность, это проявления корней, эта сама Почва, где он рос, соизволила подобным образом проявить себя через Провинциала. Опять таки нельзя из этого сделать заключения, что “корень” или “почва” его испорченная и по этому он ведет себя так “лицемерно” в отношении представителей “внешнего мира”: почва его совершенна здоровая, даже намного здоровее чем у тех, кого он высмеивает; это тот момент, когда провинция с ее четко очерченным багажом сталкивается с бесформенным, многоликим мегаполисом (кстати, так называемое “лицемерие” Провинциала рождается как раз из этой, многоликой особенности мегаполиса, это своего рода ответ на безликость мегаполиса); это можно еще уподобить на проявление электрических зарядов когда голый провод соприкасается с внешним объектом. Провинциал, лишившись своей сферы обитания превращается в голого электрического провода, небезопасного для окружающих.

Провинциал это тот, кто хочет втиснуть весь мир в свою махаллю, это тот одержимый, который хочет приспособить вселенную к своему мировоззрению. Он хочет упорядочить мир по своему укладу и в этой коллизии происходят удивительные вещи не предусмотренные ни самим Провинциалом и ни его оппонентом – Миром: происходит Созидание. В отличие от ординарных людей Провинциал никогда не набирается “опыт”а, скорее, окружения набирается опытом в его лице.

Его ум и дисциплина, продиктованные и сформированные узкими улицами и тупиками его маленького родного городка – где каждый твой шаг отмечен и оценен, где каждый твой вздох и выдох измерен тесными рядами низеньких одноэтажных домов проявляется во внешнем мире как обоюдоострый клинок, который готов в любой момент воткнуться в расслабленное от бескрайных просторов Мира, чтобы пробудить его от самодовольной спячки духа.

Сегодня почти не осталось провинциалов, не осталось тех, кто сохранил в себе Человеческий дух в его изначальном проявлении и чистоте. Ныне перестать быть провинциалом вовсе не значит стать жителем великолепных столиц с высокообразованным населением или стать гражданином Мира с широким видением мира; перестать быть провинциалом сегодня означает лишь перестать быть самим собой, стать безликим обитателем интернета или прочиx коммуникативных или развлекательных устройств. Провинциальность, как основная созидающая сила уходит в небытие, на замену приходят роботоподобные потребители, которые не только сами не созидают что-то духовное, а наоборот, даже не нуждаются в Духовном, созданным уже до них, а потребляют они то, что в старые времена назывались “непотребными”. То есть, потерялись понятия халал и харам, чистое и грязное, высокое и низкое.

Максуд Бекжан

01.06.2013